Свои 1,2,3,4,5,6,7 сезон смотреть онлайн

В огромном городе, где улицы шумят сиренами, а окна многоэтажек гаснут в одинаковой синеве позднего вечера, всё еще существуют места, где правда спрятана под слоем лжи, словно гнилое яблоко под слоем лака. Но именно в такие закоулки, где даже следователи боятся заглядывать дважды, отправляются «СВОИ» — команда не из комиксов и не из иллюзий, а из самых настоящих людей, где каждый — будто целый роман, с драмой, с противоречиями, с вырванными страницами и с надеждой на то, что финал еще не написан.
Когда на одном из отдалённых складов был найден мужчина — связанный, с застывшим выражением ужаса на лице и загадочными символами, вырезанными на коже, — никто из обычных оперативников не захотел брать это дело первым. Улики были разбросаны, как будто кто-то намеренно играл в кошки-мышки, оставляя то обрывки древних языков, то фрагменты старых, давно забытых дел. Именно тогда в дело вступили «СВОИ», потому что если есть что-то, от чего другие отступают, значит, это — их территория.
Судмедэксперт Наталья Громова пришла к телу первой. Её спокойствие и хладнокровие уже давно стали легендой: за годы практики она научилась смотреть в глаза мертвым, не опуская взгляд. Она провела пальцами по коже погибшего — холодной, с тонким следом бритвы на подбородке — и тихо, почти с нежностью, произнесла: «Он знал, что умрет. Но до последнего надеялся». Её голос был как замерший воздух в морозную ночь — сухой, но полный напряжённого тепла. Она сразу заметила странную деталь: символы вырезаны не наугад. Это были кельтские руны. Причем нанесены с точностью до миллиметра. Кто-то не просто хотел напугать, он хотел оставить послание.
Пока Громова работала в морге, криминалист Александр Воронов провёл ночь в промозглой бетонной коробке склада. Он двигался, как волк по заснеженному лесу — бесшумно, обнюхивая следы. Под ультрафиолетом он нашёл кровь на брезентовой ткани, спрятанной за стеллажами. След от обуви — слишком мал для мужчины. Женщина? Или ребёнок? Он всё записывал на старую, потрёпанную блокнотку — там, где вместо фамилий были прозвища, где вместо дат — стрелки и точки. Он верил, что только реальность, вплетённая в живую руку, а не в экран, может раскрыть то, что спрятано за обманом.
Тем временем дознаватель Алина Морозова работала с окружением погибшего. Она умела задавать вопросы так, что человек сам не замечал, как начинал рассказывать больше, чем хотел. Её глаза, тёмные и внимательные, были зеркалом, в котором собеседник видел себя — иногда впервые по-настоящему. «Он был один», — сказала старая соседка погибшего, «но часто с кем-то спорил. Словно разговаривал с невидимым…» Этот намёк стал для Алины гвоздём в разболтанной двери. Она тут же сверила старые показания, и ей вспомнилось дело трёхлетней давности, когда женщина утверждала, что её преследует «чёрная фигура в зеркале».
И вот тут вступает в игру психолог Кирилл Левин — человек, который умеет читать душу, как открытое письмо. Он провёл ночь в комнате жертвы, пытаясь уловить остаточное присутствие эмоций, будто ощущал пространство как живое существо. Он говорил, что в углу — страх, на балконе — гнев, а на подушке — тоска. И каждое слово его звучало, как нота старого рояля, оставленного в заброшенном доме: сначала странно, потом — до дрожи понятно.
Но когда казалось, что всё уже близко, словно кадры в череде флешбеков начинают складываться в цельную картину, выяснилось, что жертва — бывший сотрудник одного из закрытых НИИ, занимавшегося исследованием полевых искажений сознания. Тогда в дело включился программист Артур Киселёв, которого друзья называли просто Кис. Он жил между мирами: одним глазом — в алгоритмах, другим — в аниме. И именно он вспомнил, как в мультсериале «Психопаспорт» главный герой говорил: «Когда ты знаешь чужую боль, ты не имеешь права на бездействие». Киселёв вскрыл архивы, стёртые с государственных серверов. Он увидел, как годы назад погибший проходил эксперимент, где ему внушали фобии через цифровые импульсы. Всё, что ему казалось паранойей, было вшито в код.
А дальше — экстрасенс Ада Яснопольская. Её часто не воспринимают всерьёз — но именно она чувствует то, чего не может сказать наука. Когда она вошла в комнату, её пальцы дрожали, а глаза стали, как стекло. «Здесь не только человек погиб. Здесь кто-то вырвал душу», — сказала она. В её видениях были не просто картины — были чувства: одиночество, отчаяние, шёпот из темноты.
Команда «СВОИ» работала, как оркестр. Иногда — в унисон, иногда — диссонируя, споря, обостряясь, ссорясь, но всё равно возвращаясь друг к другу, потому что понимали: никто другой этого не сделает. Каждый из них был уязвим. У Воронова — старая травма, из-за которой он иногда не слышал полтона. У Громовой — сын, о котором она никому не говорила. У Киса — страх стать никому не нужным. У Алины — потерянная сестра. У Левина — тень от неразгаданного самоубийства. У Ады — детство в доме, где слышали только шёпоты. Но именно эти трещины делали их живыми, настоящими. Не супергероями. Людьми.
И, как в фильме «Свои», где каждый персонаж имел своё прошлое, тяжёлое, но настоящее, так и здесь — никто не рождён с щитом. Все ковали его сами. Кровью, болью, выбором.
Кто же был убийцей? Когда всё открылось, стало ясно: жертва — не просто цель. Он был хранителем. В его теле был спрятан код доступа к архиву старого проекта, способного влиять на массовое сознание. Его убили не за месть. За знание. За то, что не захотел быть оружием.
Раскрытие дела не стало праздником. Это был лишь ещё один день, когда они выиграли битву, но не войну. Но стоя у окна, глядя, как рассвет медленно стирает ночь с крыш, Громова шепчет: «Зато мы ещё живы. А значит, есть шанс…» Они — СВОИ. И если кто-то снова пойдёт по следу невозможного, по дороге, где других уже нет — они будут там. Потому что у них одна цель: находить правду. И быть теми, кто идёт до конца.